Мир туризма

Я и сам этого не люблю, но что поделать? Мирослав сосчитал до двух и ударил бородатого под дых. Не думал, что такой, как ты, может застать меня врасплох. Ладно, пойдем, проведу тебя к Кэти. Извини еще раз, что так пришлось. Вид у него был такой добродушный, что казалось — перед тобой рубаха-парень. И не догадаешься, что у этой кажущейся наивности есть обратная сторона. Я мог и забыть, — сердито пробормотал Мирослав. Данила улыбнулся так, что стало понятно: он не верит, что можно забыть какую-либо деталь из биографии Шелеста, о которой Славе было так мало известно. Мирослав поежился — неприятно, когда складывается ощущение, что окружающие люди могут читать твои мысли. Освещение создавалось галогеновой лампой, воткнутой между проходящими вдоль стены проводами на манер факела. Тряпки на софе зашевелились. Спустя изрядное время на свет появилась лохматая мордочка, утопающая в воротнике безразмерной кофты. Кэти оказалась молоденькой губастой девчушкой с растрепанными крашеными волосами и худенькой фигурой, которая едва угадывалась под необъятной вязаной кофтой. Щурясь гороскоп персоональный для близнецов слипшиеся веки, она вылезла из постели и прошлепала ногами в разноцветных носках к Даниле. Обхватив его могучий торс, гороскоп персоональный для близнецов щекой к советскому гербу. Сейчас Даня воды принесет. Она уселась на софу и поскребла пальцами ног старый коврик на полу. Слава виновато похлопал себя по карманам. И наступил долгожданный момент расслабления, которого Мирослав ждал с того дня, как впервые благодаря Шелесту увидел мир без прикрас. Момент, когда он смог позабыть обо всех тревогах и разочарованиях и просто довериться теплой волне спокойствия и умиротворенности, качавшей, как младенца в люльке, его исстрадавшееся сознание. В этой истории нет превращений И, кажется, нет волшебства. Я поднимаюсь, считаю ступени И вспоминаю слова. Старые песни, закрытые шторы, Мы снова будем пить чай. Но останется надежда, Пусть лицо твое не помню.